Фэнтези «Путь-дорога», фантастическая сказка для детей

Сказочный мир, наших: самых заветных мечтаний. Наряду с научной составляющей, технической мысли доцента Генриха Семёнова перевернули мир с ног на голову. Азарт эксперимента и необузданное желание: дикой тяги к наукам, что проявляется в порочном желании испытывать все на прочность изменили обычный ход времени. Доцент Семенов со своими научными штучками, заставил старушку Землю крутиться в нужной ему последовательности — необычно, обычных событий.

Причудливый калейдоскоп колких приключений, свалился комом необузданных желаний: прямо за шиворот Генриха Петровича, который не растерялся и достойно принял это удар. Отфутболив его настолько искусно и метко, что только лови. Паутина сверх-научного, необъяснимого и просто сказочного водоворота событий окутала сладостной сетью искушения, не только сознание главного героя, а и судьбы тех, кто имел случай с ним столкнуться. И, не имеет значения человек вы, или, кто ещё, что-либо другое.

А когда сказка и реальность сплелись в одно целое ничего не оставалось как пройти весь путь до конца. По дороге грез и мечтаний, и получить главный приз, что уготовила судьба главным героям, этих приключений. Приз который заслужил, а не тот который дали получил каждый, кто прошел этот путь вместе с Генрихом Петровичем Семёновым, или имел судьбу с ним встретится.

Для детей среднего школьного возраста

«Путь-дорога» детская "фантастика"

Детская фантастика — а что это такое? Может, просто: сказка, и не надо никакой фантастики? Не подходит под книжные серии ни одного издательства? Абсолютно безразлично! Современная сказка для детей — теперь так я буду обозначать всё, что пишу для детей, где выдуманный мир и сказочное развитие событий. И так оно будет выходить — с такой маркировкой на обложке книги. Что на самом деле будет более правильно, и без всякого...

Фантастику пусть пишут другие: для пенсионеров и других скучающих личностей. Для детей, только сказка. А все слова, что не из этого репертуара, вы можете видеть на этой странице, это исключительно для поисковых роботов и для лучшей индексации страницы.

Оглавление

Часть 1

• Школа
• Мегаполис
• Большой секрет
• Объект
• Не в деньгах счастье
• Месть
• Мечты сбываются
• От добра — добра не ищут

Часть 2

• На перекрестке всех дорог
• Лекарство от всех бед
• Нежданчик
• Хлебосольный прием
• Телефон
• Резина, резиновая
• Аврал
• Надежное место

Часть 3

• Старый друг, лучше новых двух
• Маскировка
• Концерт по заявкам
• Когда известен враг
• Король или королева
• Встреча
• Цель номер один
• Медуза водопроводная
• Здравствуй «Дедушка Мороз»
• Муза всех Грёз

Пролог*

* — Стих "Волшебные года" будет опубликован в ближайшее время .

Школа

Прерывая тишину безмолвных коридоров: шестьдесят четвертой школы — зазвенел звонок. Не прошло десяти секунд, коридоры всех пяти этажей: закипели в звонком круговороте голосов — мальчишек и девчонок. Самая большая перемена: в тридцать минут, позволяла с лихвой оторваться — в догонялки, резиночки или сыграть в футбол пустой бутылкой под колы.

Новомодные смартфоны, наряду с множеством навороченных гаджетов известных фирм, что прочно вошли в повседневный обиход школьника: соревновались своей прокачкой и громкостью популярных мелодий, которая вспыхивала, от места к месту — в беспорядочном хаосе большой перемены.

Семёнов стоял посреди этого движения: в общем вестибюле, и высматривал свою Лену. Вчерашний договор что он после третьего урока зайдет в школу, и она его встретит — был в силе, и никто его не отменял: как бы кому не было стыдно, и не хотелось избежать серьезного разговора. Генрих Петрович отошел с середины вестибюля вбок, но это не спасло — тотчас получил локтем в спину, и толстый мальчуган чуть не сбил его с ног.

— Извините пожалуйста! — выпалил краснощекий пацан, кружа вокруг Семенова: убегая от другого сорванца, что собирался ударить его учебником по голове. Семенов сделал два оборота вокруг оси: по скользкой плитке — полностью попав под влияния озорников. От головокружительной карусели в глазах замелькали мушки и захотелось присесть. Большая пальма в столитровой кадушке, в двух метрах от Семенова, со страхом поджала ветки — опрокидывали ее не раз, и каждый последующий: мог оказаться последним.

— Терещенко, почему ты не в раздевалки? — раздался строгий голос, из-за спины Семенова, и и в ту секунду мощная рука схватила одного из сорванцов за шиворот. Петрович развернулся в сторону голоса где ему улыбался Ленкин физрук:

— Генрих Петрович, рад вас видеть! — отпустил учитель краснощекого и строго предупредил, что с ним поговорит позже, приказал немедленно идти переодеваться на урок физкультуры.

Генрих Петрович Семенов — известный в школе человек. И не только, как доцент с института физики и квантовой механики имени «Эйнштейна». Это тот самый научно-исследовательский институт, который шефствовал шестьдесят четвертую школу, и помогал, не только финансово, и не только на словах. Жаль, конечно, что это все было в прошлом, и институт — полгода назад закрылся, оставив лишь горькое воспоминание о бывалом величии шефской поддержки.

Но, на Семенова, это не распространялось — он, не только по доброте душевной, но и потому, что здесь учится его дочка Лена, так и продолжал, на безвозмездной основе, оказывать всестороннюю помощь школе. Кружок «Самоделкин», под началом Генриха Петровича — один из этих добрых жестов. Прекрасная возможность для ребят шестьдесят четвертой школы: принимать активное участие в научных экспериментах, познавая мир с точки зрения физики. Где в увлекательной форме: по вторникам для старшеклассников и в четверг для начальных классов — можно узнать то, чего не учат в школе. «Самоделкин» — продолжает свою работу по графику; без намеков на его закрытие или просьбах о платной основе.

— На ловца, и зверь бежит, — подумал Семенов, и со словами: «Неудобно, так, получилось», — пожал мозолистую руку учителя физкультуры.

Физрук — признанный авторитет для всех пацанов школы, с кличкой «Топтыгин». А как вы хотели? В молодости Михаил Альбертович, даже стал олимпийским чемпионом по дзюдо — пример для подражания, и в то же время гроза всех курильщиков и тех, кто плохо себя ведет. Два метра ростом и «два аршина» в плечах — а руки, руки такие если схватит: мало не покажется. И это учитывая, что детей он не бьет, а только поучает — если кто курил в туалете, а он зашел. Все! Готовьтесь к его коронному поучению — уши накрутит со знанием дела, второй раз испытать такой массаж никто не захочет.

— Нашли, о чем беспокоиться, Генрих Петрович! — с улыбкой на лице и с сожалением в душе, вспомнил громила в спортивном костюме, о свистке, который увела дочка Семенова и сменяла у пацанов на упаковку фирменной жвачки. Свисток Топтыгина — главный атрибут деятельности учителя физкультуры. Без него он нем, как рыба, и в большинстве случаев, это можно считать сорванным уроком. Поэтому завладеть таким талисманом, как свисток Топтыгина — мечта любого сорванца. Но, за пять лет работы Михаила Альбертовича в шестьдесят четвертой школе — удавалось это сделать только шесть раз: три раза, совсем бесследно. — Дети, что с них взять… я об этом давно забыл, — не хотел терять отношения с Семеновым, физрук: показал ему новый, импортный свисток.

Не успел Петрович высказать свою точку зрению по поводу импортного, как его отвлекло: легкое дерганье за подол пиджака; следом: мягкая и теплая рука обхватила ладонь. Семенов узнал руку Лены — вытянул дочку, из-за спины, вперед, поставил рядом. Стеснительная девчонка с вьющимися волосами, собранными в большой хвост с бантом — припустив глаза вышла вперед.

— Мы решили, искупить свою вину, вот… — полез в боковой карман.

— Хотите, чтобы я обиделся? Речи быть не может! — дружелюбно дал понять физрук, что он не в обиде и что давно забыл и простил. Прижал руку в пиджаке, Семёнову.

— Михаил Альбертович, позвольте, позвольте! — сопротивлялся Петрович, — Я, значит, старался! С чистым сердцем… и это не только для вас, а для всей школы, — бил последнем аргументом папа Лены Семеновой, на что Топтыгин сдался без сопротивления: переключил внимания, за спину Петровича, громовым голосом закричал: «Селютина! Янковская! Кто вам разрешал здесь прыгать! Бегом на улицу!»

Семенов тем временем достал то, что физрук сразу и не понял, что это такое.

— Ваш… лучше старого: новый свисток! Целую неделю делал — студенты из Японии помогли со схемой. Пожалуйста, от всей души… берите! — протянул красивый и навороченный брелок, с цепочкой зеркального цвета.

— Ну, вы, Генрих Петрович, и даёте… и как этим… — крутил физрук странную на вид вещицу, и пробовал дуть, но ничего не происходило.

— Сейчас я вам покажу, — взял Семёнов из рук Топтыгина свисток. — Включается здесь, — указал на маленькую боковую кнопку и нажал: загорелся зелёный индикатор, — Горит зеленым: инициализация, значит все в порядке. Шесть режимов — если кто балуется: режим один; предупреждение: другой, подозвать если кого надо: третий… даже ультразвук для собак, — разложил по полочкам функции нового свистка Петрович и у учителя физкультуры от счастья засветились глаза: «Я о таком, разве что мечтать мог! У меня и, спаниель дома есть, но в школе таким пользоваться» — сжал крепко свисток: оглянулся по сторонам». — Можно, можно, Михаил Альбертович — сплав нержавейка.

— Да я, не об этом.

— В этом тоже, — разошелся, о технической стороне вопроса Семенов, о которой, мог говорить часами напролет, — Поставил GPS трекер на ваш свисток. Дома у меня спутниковая навигация, можете не переживать: хватит вам его, пока на пенсию не выйдете, только аккумулятор не забывайте, раз в год менять.

Физрук онемел от счастья, ловким движением накинув свисток на шею — после, наугад выставил режим работы, с усилием задул в свисток. На удивления всех, под кивающую от удовольствия физиономию Семёнова — завыла громкая полицейская сирена. Все ребята в вестибюле обернули голову в сторону учителя физкультуры —который, с гордостью поднял правый указательный палец, нарицательно закачал по кругу: слева на право, потом обратно.

Дул, пока Петрович не заковырял пальцем в ухе, давая понять, что оглушил.

Через пятнадцать секунд, в вестибюль выбежал весь учительский состав во главе с директором Нелей Петровной — никто не мог понять, что происходит. Когда Топтыгин перестал свистеть, он обернулся до Семенова: на радостях обхватил за плечи: «Буду должен, по последний метр стометровки! Двенадцать за год, до самого выпускного — Лене Семеновой, поставлю прямо сегодня!»

Семенов попытался шевельнуться в могучих объятьях Альбертовича, но только смог выдавить хриплое: «Спасибо, не надо!» — вылетело под звон школьного звонка. Топтыгин отпустил Петровича, сделал жест стирания пылинки с его плеча: «Можете не сомневаться — уже стоит!» — и как маленький мальчик, засеменил в сторону директора.

— Скажите Неле Петровне, что я сегодня вечером веду кружок…после, зайду к ней, — крикнул он вслед физруку, с нежеланием общаться с директором. С ней только начни — это точно, на два часа, а столько свободного времени, на пустые разговоры не было. Семенов кивком поприветствовал с далека: весь учительский состав, во главе с директором и дав дочери денег на заварное пирожное — скорей направился к выходу, да так спешил что перелил ведро с водой, которое скромно пряталось в углу от двери и, вроде никому не мешало. Уборщица злобно помахала веником, в простывший след Генриха Петровича.

Мегаполис

Довольный легкостью улаживания проблемы с физруком — Семенов шлепал по самой оживленной улице города: Шестой миле. Мокрый след левой ноги, четко отбивал протектор итальянской обуви — и был наградой десятилитрового ведра с хлорированной водой: из школьного вестибюля, за ротозейство. Родной «Золотой Луч» пел хором: тысячи многоголосых клаксонов. Отголоски многоликой толпы были на подпевке, и это сплеталось в довольно мелодичную песню; летевшую нотами тридцати миллионного мегаполиса, с целью разбудить каждую душу от мира фантазий, чтобы потом, по самое «немогу» — окунуть в реальную фантастику современного мега-города.

Рекламные щиты, гирляндами сказочных красок, что, куда не глянь, мигали сотнями разноцветных огней: днем и ночью — превратили город, в большую рождественскую елку. «Магазин на магазинчике», «небоскреб на небоскребе», одна машина, краше другой, широкие улицы и множество кротовых нор, которые туннелями скоростного квотикэба связали город: одной мощной паутиной технического прогресса. Десятиместные кэбы на магнитной подушке; способных доставить вас, не более чем за семь минут, по подземному тоннелю, в любую точку мегаполиса — вот, что с себя представляет «Золотой Луч», город двадцать первого века.

Жизнь в большом городе вдохновляла Генриха Петровича, и он в какой раз, держа путь по Шестой миле: тысячу и более таких прогулок — словно в первый раз, удивлялся увиденному и не сводил взгляда с причудливо шагающего робота, который украшал витрину магазина с электроинструментами. Привлекая к себе потенциальных покупателей. От такого зрелища мысли доцента, начинали плясать с утроенным рвением к научному прогрессу. Хотелось совершить еще более прогрессивное и более полезное. И никогда-нибудь, в обозримом будущем, а прямо сейчас.

И где-то в глубине этих мыслей, витала и та, что говорила ему о том, что и он: приложил к этому прогрессу, свою толику научных достижений; пускай не именно в этом что он видел, но то что в науке все взаимосвязано и что одно: пускай не сильно заметное и с первого взгляда, не очень громкое открытие — может перевернуть всю жизнь человечества с ног на голову. В этом Семенов был уверен больше чем на сто процентов. Не надо далеко ходить, как изменилась жизнь на Земле, когда появился первый двигатель внутреннего сгорания — и вроде бы что, а нет: изменилось все коренным образом, и не только в идее передвижения, а буквально во всем. За считанные десятилетия жизнь изменилась так, что не могли сменить тысячи лет прошедшие до этого открытия.

Замечтавшись о науке, и о том роботе, Семенов глянув на рекламу продуктов питания вспомнил, что ему был указ: купить белый батон и банку томатной пасты. Несмотря на то, что множество магазинов (прямо по пути) завлекали привлекательной ценой — этого было мало. После сдачи в эксплуатацию, а это ровно три месяца назад, торгово-развлекательного конгломерата «Вавилон», что находится недалеко от дома Семенова и входит в их жилой комплекс «Пилигрим» — Генрих Петрович: продукты, и все что надо, теперь больше нигде не покупает, кроме как здесь. А зачем? Все в одном месте, по приемлемой цене, и что главное: только высокого качества.

Семенов резко, по ходу мысли, сменил направление в сторону супермаркета; разматывая по дороге свернутый пакет, который достал из с заднего кармана брюк. Фирменный полиэтиленовый пакет, что выдерживает пятьдесят килограмм веса и никогда не мнется, и всегда как новый, а еще растягивается словно мешок: если надо — надежный и проверенный «друг» Петровича.Пускай он, и стоит: больше трехлитровой канистры молока, но Семенов ценит практичность прежде всего, и то что в супермаркетах дают бесплатные пакеты — для Петровича, это ничего не значит.

Чем ближе к супермаркету, тем плотнее толпа. «Вавилон» — магнитом тянет, не только жителей соседних домов, но даже с окраин Золотого Луча. «Архитектурный проект века» — получил прозвище от всех мировых масс-медиа, новомодный конгломерат. Тридцать шесть этажей в виде гигантского круглого «Смайла» который наполовину вылез из половинки апельсина, и махает вам рукой — это цветочки, по сравнению с его фуражкой, вместо крыши. Прозрачная фуражка «Смайла» — пик архитектурного мастерства, и удачная задумка дизайнеров, что создали там, самый фешенебельный ресторан в городе.

— Подайте, инвалиду! Дай! Дай, хоть сколько! — выплыл перед самым носом Семенова, преградив дорогу к лестнице супермаркета: неопрятно одетый, с длинной кучерявой бородой и схожими волосами на голове, бомжеватого вида пенсионер. Глубоко впалые глаза с черно-синими подтеками, давали понять, что здоровья осталось: «только на продажу». Сто одежек, все без застежек — если коротко описать чудо, не дававшее Петровичу прохода. Две рубашки, сверху спортивная кофта и на ней пиджак в клеточку; внизу красные шорты поверх шерстяных штанов спортивного. На голове бескозырка с надписью «Варяг». Худые руки и ноги, компенсировал толстый живот, что пузом беременной женщины растягивал помятую одежду. Современный Карабас-бара-бас, Золотого Луча розлива.

Учитывая, что на улице: прекрасная сентябрьская погода, и циферблат на «Вавилоне» с его точным: плюс двадцать четыре по Цельсию — вывод напрашивался сам: или вправду больной и мерзнет, либо дурак и не лечится, а может и то, и другое, вместе взятое — запах от бродяги бил наповал, своей ацетоновой свежестью, выгребной ямы годовой выдержки.

Одежда, да что одежда — вы бы посмотрели на его обувь, и сразу бы поняли, кто перед вами. Самодельные лапти раскрашены обычной краской, в необычном стили: с имитацией шнурков и других атрибутов фирменных кроссовок — тянули на произведения искусств. Элегантная надпись «Адидас» — пик этого творения, и говорит сама за себя, что человек делавший это, не совсем безнадежен, в творческом потенциале. Если бы он попробовал бы их продать, когда они были еще новые: может бы ему и не пришлось бы в дальнейшем клянчить мелочь у прохожих.

Петрович сделал шаг назад от бомжа, хотел обойти, но бродяга не растерялся, таких клиентов как Семенов он не упускал никогда.

— На морских берегах, где стреляют закаты… — затянул бородач, протягивая пластмассовый стакан под пол-литрового кофе: не давая жертве малейшего шанса, продолжал дальше преграждать путь Семенову в «Вавилон». Глаза бродяги круглились в жалобном взгляде, как у маленького котика с фотографии, который обижен и его надо погладить.

Ну как, такому не дать!

Не дать нуждающемуся — не в принципиальных ценностях доцента Семенова, но, сегодня денег: ровно под расчет. На покупки, Татьяна Валерьяновна: жена Петровича — выделяет всегда согласно прейскуранта, ровно под расчет, чтоб без сдачи; и не по причине, о чем вы могли подумать или о той, над чем никогда не задумывались — которая, лишь для необразованного человека, может показаться надуманной.

Деньги — переносчик разнообразных инфекций и заразных микробов. Это Семенов знал твердо и переубедить его в обратном — даже теоретически невозможно. Поэтому, безналичные и только кредитная карточка. Генрих Петрович боялся представить, что какой-либо туберкулезный больной или даже, даже… но, об этом молчок — сожмет в кулаке двадцатку или полтинник, и с большим облегчением: в тот самый кулачок с деньгами, выкашляет свое негодование; и вам, этот полтинничек потом на сдачу: «Берите! Не жалко! Лечение за свой счет!» Нет! Нет! Нет! И еще раз: нет! Мелочь Семенов ни при каких условиях, даже ногой не бацнет, увиденную на пути монету.

Сейчас, когда институт закрыли, и на карточку больше ничего не капает, а жене платят наличными — Генриху Петровичу со скрипом на сердце, всё-таки, приходится пользоваться «живыми деньгами», а учитывая, что за продуктами он ходит раз в полгода — проблемы в этом нет. Дома давно привыкли к папиным выкрутасам, и никто из домашних не обращает внимания, на обработку маминой получки специальным антисептическим раствором и после, под излучения ультрафиолета, на целых двадцать минут — обязательно.

Семенов не знал, как поступить с бомжом.Если сказать, что денег нет, в это никто не поверит. Дизайнерский, кожаный пиджак, белая рубаха, брюки с костюма и туфли за двести кредитов [3] — и денег нет. Где такое видано? А еще дорогой галстук, который доцент носит, как вы носите носовой платок — везде и всегда. Но, и не это главное, обманывать для Петровича еще хуже, чем не дать нуждающемуся. Сам он ведь, слава Богу, не обижен — пока институт не закрыли, жил вообще в шоколаде. Да и сейчас не бедствует, хотя временами, бывает тяжело.

— Вот вам! Купите себе хлеба! — аккуратно, чтобы случайно не коснуться краев устрашающе зевающего, миллионами бактерий, кофейного стакана: сунул он туда, на буханку без сдачи.

— Мерси боку! Мерси месье! — сделал жест благодарности бродяга и очень удивил Семенова, своим французским.

Полиглотом Петрович себя не считал, но владел семью языками, на достаточно приличном уровне; среди которых был и французский, но этот: чистейший, с акцентом коренного парижанина и от кого — ситуация заставила выплеснуть в ответ, три предложения на том же французском, с комплиментами об владении языком. Бродяга в ответ удивил еще больше — что такое: два, три предложения, их можно выучить с любого языка и притворяться что владеешь иностранным; но только не в этом случае, бомж со всеми подробностями горько рассказал о своей тяжелой судьбе — врал конечно в три короба, но его французский, заворожил Семенова.

Они разговаривали еще с минут двадцать, пока Петрович не отдал бомжу всю наличку, и вдобавок номер домашнего телефона, с обещанием пристроить на работу и вообще помочь. Деньги пустяк, счастливый случай совершенствовать иностранный выпадает не часто, тем более на таком уровне — а здесь еще и сленг, что: только учись.

После разговора, Семенов на крыльях счастья влетел по ступенькам, в фойе «Вавилона» — удачная и как ему показалось: очень полезная встреча, под реальные чудеса красоты супермаркета, обездвижили Петровича возле одной из двенадцати мраморных колон что подпирали рукотворные небеса возле входа в конгломерат.

Десятки прозрачных лифтов скользили вверх-вниз, доставляя клиентов к нужным этажам, под легкую классическую музыку. Движение в середине супермаркета: размерено и не спеша двигалось, в нужных для каждого посетителя направлениях. Семенов шел по площади первого этажа, в сторону продуктовых секций — с трудом маневрирую по движению и обходя множество попадающих на пусти, скамеек и статуй в виде подставок для цветов. В самом центре площади конгломерата, дорогу преградил фонтан с подсветкой.

— Всех потерявшихся, просьба встречаться у фонтана! Кто нашел документы, на имя Григорий Федорович Пузанов, просьба подойти до диспетчера! Вознаграждение гарантировано! — отвлек Семенова от мысли, приятный женский голос, и с головы вылетело: зачем он сюда зашел.

Петрович еще с минуту перебирал мысли с какой целью он зашел в супермаркет; то, что купить много чего надо — то одно, но, зачем именно сейчас, это вопрос.

— Алло, Татьяна! — остановился Петрович возле фонтана, набрал жену.

— Гена, ну где ты ходишь? Томатной пасты купил?

— Тьфу ты! Резина, резиновая! — подумал Семенов и нужное вспомнилось тотчас.

— Что там случилось!

— Ничего! Ничего! Может что еще надо! Пока я здесь — могу купить! — ловко выкрутился о мотиве звонка.

— Ничего не надо! Мясо успело свариться, сколько можно ходить!

—В дороге! Скоро буду! — не дал сказать жене, больше ни слова: отключил телефон, подумал о тех деньгах что предназначались на покупку. Свои деньги: конечно, были, но это — секретная заначка, на непредвиденные расходы. Официальной работы, сейчас, то, нет, а подработки — случайны и не всегда ощутимы, и по большей части, всегда, и как положено они идут в семейный бюджет.

Осмотревшись по сторонам, Семенов со всеми мерами конспирации незаметно для окружающих засунул два пальца — куда вы подумали? Никогда не догадаетесь! На то он и потайной карман, чтобы никто не знал — с обратной стороны галстука, Генрих Петрович сделал потайной карман на липучке, куда тютелька в тютельку влазит его банковская карточка.

И этот секрет знает только он, потому что стирать галстук и носки, Семенов считает — чисто мужским делом.

Заначка с «НЗ» в сумме двести земных кредитов, святое святых — минимум, что позволяет себе Петрович чтобы у него оставалось на карточке. Мало ли чего: может понадобиться, занять конечно можно, но на это надо время, а так — раз, и есть.

Когда карточка перекочевала в правый карман пиджака, Семенов подошел к зеркалу поправил галстук и поднял очки на носу — сущность зеркального «Смайла» куда он смотрел: разместилась на проходе с левой стороны от фонтана. Зеркальную поверхность подсвечивал синий лазер, который придал «ёжику» на голове Петрович, фантастический вид — украсив иголки белоснежного волоса синим оттенком. Супермодная, но тинейджерская прическа, была, даже очень к лицу и не требовала особого ухода: гарантия на месяц что будет торчать во все стороны даже во сне — с мокрой печатью и подписью парикмахера салона красоты, лежала дома в надежном месте

Легкое дуновение кондиционера, с левой стороны принесло эхо голоса диспетчера, с очередным предложением о встрече потерявшихся у фонтана — влетело в левое ухо и вылетело в правое. Взбодрив мозговую активность Семенова на нейронном уровне, с указанием: действовать.

Петрович отреагировал без задержки — поднял указательный палец правой руки, указал сам себе в сторону продовольственного сектора «Вавилона»: сделав первый шаг, он через секунду: окунулся в атмосферу праздника и развлечений; следую по пятам, за большим плюшевым зайцем, который раздавал рекламные буклеты и приглашал всех желающих посетить их мероприятия. Генриху Петровичу не надо были никакие мероприятия, что ему сейчас надо — это купить четырехсотграммовую банку томатной пасты и белый батон с фирменной наклейкой «Вавилон». Больше ничего.

Дата выхода детской фантастической сказки "Путь-дорога" — не определена